Я вернулся, любимая

[alameli]

Хотела написать доброе и светлое ГП/ГГ для Лилейки... а вышло как всегда

Не лишенный пафоса монолог неожиданно вернувшегося домой мертвого Рона - под катом

Я вернулся, любимая

Я вернулся, любимая.



Я вернулся героем, подвигов от которого уже не ждали. Воином, на могиле которого давно завяли цветы. Воскресшим забвением. Ожившим воспоминанием.



Родной дом встречает скрипом входной двери, запахом печенья из кухни, звуком сдавленного смеха в гостиной, куда я вхожу на ватных ногах. Ты пытаешься отобрать у него книгу, которую он держит над собой в вытянутой руке, ты ему притворно грозишь, но на самом деле совсем не сердишься. Он замечает меня первым, и книга выскальзывает из разомкнувшихся пальцев и с громким стуком

падает на пол.



Ты оборачиваешься, несколько секунд смотришь на меня, не узнавая, а потом ошеломленная гримаса проглатывает безмятежную улыбку, ты бледнеешь и щуришься, не веря своим глазам. Да, я не стал более красивым, скорее более приметным - худющий как жердь и в окровавленных-то лохмотьях. Что ж, среди обротней не принято обходится с гостями бережно.



Ты выдыхаешь: «Рон...», и делаешь неуверенный шаг вперед. Его рука обхватывает тебя за талию, удерживая от следующего шага. И я мгновенно понимаю, что вернулся зря. Что проще и легче было умереть.



Гарри смотрит на меня пронзительно, недоверчиво, свободной рукой крепко сжимая палочку. Он резко спрашивает: «Рон?», и только появление Люпина за моей спиной спасает меня от Ступефая, а то и чего посильнее.



- Все в порядке, - говорит тот, мгновенно оценив ситуацию, и кладет теплую ладонь мне на плечо.



Что ж, момент для трогательной встречи со слезами потерян, и участники нелепой сцены, смущаясь и натыкаясь друг на друга, проходят в кухню к столу и усаживаются на стулья.



- Родителей нет? – спрашиваю я, просто чтобы прервать тишину. Ведь часы на стене показывают, что отец и мама в гостях у пратетушки Мюрриэль, близнецы в магазинчике на Диагон-аллее, Перси в Министерстве, а Билл и Флер в своей квартире в Лондоне. Трех стрелок на часах нет – моей, Чарли и Джинни. И хоть Люпин уже все рассказал мне, сглотнуть ком в горле удается с трудом.



- Нет, - откликается Гарри. – Они поехали на пару дней в Ирландию. Нас попросили присмотреть за домом... – и тут же добавляет, словно оправдываясь: - Миссис Уизли теперь частенько приглашает нас в гости. Говорит, что в доме стало совсем тихо... Надо бы их предупредить. Да и вообще...



Люпин, который чувствует себя, кажется, более неловко, чем все остальные, хоть это и трудно представить, резко вмешивается:



- Я не знал, что Рон жив. Сегодня мы наткнулись на группу оборотней, которая его удерживала, и те пообещали отдать заложника, если им дадут уйти. Увидев Рона, я, честно говоря, был шокирован.



Я не могу сдержать улыбку. Люпин тогда разрыдался, как ребенок. Или как отец, нашедший потерянного ребенка.



- А Рон... – голос у Гарри ломается, и он прокашливается, но спросить надо: - а Рон теперь тоже оборотень?



- Нет, - отвечаю мгновенно. – Они меня избивали, но не кусали. Не знаю, почему. Быть может, им был нужен полноценный заложник. Или они не осмелились нарушить приказ Вольдеморта даже после его смерти.



Ты вскидываешь глаза: ты замечаешь то, что пропускает мимо ушей Гарри. Я больше не боюсь называть Вольдеморта по имени. О, милая, я пауков теперь тоже не боюсь.



Гарри вдруг встает и подходит ко мне.



- Я так рад, что ты жив, - и протягивает мне руку. Я тоже встаю, сжимаю его ладонь, и пристально смотрю в такие знакомые зеленые глаза. А он ведь искренен. Старый добрый Гарри. Мы крепко обнимаемся, и на мгновение ощущение прошлого и давно забытого тепла возвращается ко мне, и мы снова под мантией-невидимкой в коридоре Хогвартса, готовые вместе влипнуть в очередные неприятности, а потом вместе быть наказанными.



Гарри отходит, твоя очередь. Ты смущена и растеряна – даже сильнее, чем когда мы обнимались «по-настоящему» в первый раз, здесь, в Норе, в то лето после шестого курса. Твои волосы пахнут хвоей, я запутываюсь в них пальцами и молюсь маггловскому богу, чтобы эта минута длилась вечно.



Ты тихонько вздыхаешь, не осмеливаясь первой разорвать объятие, и я отпускаю тебя – на мгновение, а когда ты уже готова вернуться на свое место рядом с Гарри, я крепко беру тебя за руку и усаживаю рядом с собой. И ты подчиняешься, уперев взгляд в пол.



Гарри старается на нас не смотреть. Он наливает себе воды и залпом выпивает.



- Как ты попал к оборотням? Ведь после столкновения с Пожирателями на Диагон-аллее твое... тело... нашли на месте разрушенного «Дырявого котла», – с тоской наблюдая за Гарри, спрашиваешь ты.



- Один из Пожирателей вытащил меня из-под обломков трактира и собирался убить, но кто-то, как мне кажется – Люциус Малфой, я узнал его голос, хоть и был почти без сознания, приказал меня не трогать, приказал... переодеть в мою одежду одного из... погибших, все поджечь, а меня отвести в логово Грейбека. «Этот мальчишка может нам позже пригодиться», - так он сказал. Потом я мало что помню, я был сильно ранен во время взрыва, и очнулся в каком-то подвале, и долгое время стучал в дверь и звал на помощь. Пришли ко мне не скоро. Зато сам Грейбек. Сказал, что они уже не надеялись, что я очухаюсь. Что из меня выйдет красивый рыжий волк, - Люпин вздрогнул. Я виновато посмотрел на него. - Еще он сказал, что Вольдеморт приказал меня пока не «портить», но вся «община» надеется, что Лорд скоро переменит решение. Странный он был челов... оборотень, этот Грейбек, он часто приходил ко мне, пока не... исчез. Меня тогда избили до полусмерти, а ночью даже мне в подвале был слышен отчаянный вой тех из стаи, кто выжил. Я понял тогда, что ты победил, Гарри, - я улыбнулся воспоминаниям, - и пока они выли в лесу, я смеялся. Потом община перемещалась с места на места, меня били так часто, что я не осознавал ни где я нахожусь, ни сколько времени прошло.



- Тебя не было целых полгода... – шепчешь ты.



- Всего полгода? Мне казалось, что дольше, - мне не удается скрыть иронию в голосе. Я прижимаю твою безвольную ладонь к щеке, и закрываю глаза, чтобы не видеть напряженного лица Гарри. – Мне так много нужно тебе еще рассказать, и о стольком расспросить... Но главное – что я здесь, я вернулся.



Да, я вернулся, любимая. Но ты этому не рада.



Когда я открываю глаза, Гарри стоит, отвернувшись к окну. Прости меня, друг.



И ты меня прости, Гермиона. Прости за то, что ты меня больше не любишь.

И за то, что ты будешь со мной – прости.